Аутентичность и современность – художники нашего времени объединяют их в своих работах.
Когда мы договорились с главным редактором BURO 314 Ольгой Куминовой сделать для журнала колонку о современном русском стиле, я сначала решила, что надо плясать от печки. Исследовать историю вопроса, объяснить, когда в архитектуре (а потом и в дизайне) появились национальные стили, как ко всему этому делу относилась советская власть, и почему, говоря о русском стиле, мы теперь прежде всего вспоминаем о народных промыслах. А потом вспомнила, что этот номер – предновогодний, поэтому серьезные разговоры мы отложим на потом.
И пока давайте просто посмотрим на интересные и остроумные работы, которые дизайнеры создают прямо сейчас. Все эти предметы имеют «русский след», хотя и не всегда очевидный. И мне это нравится – я называют такой подход дизайном по методу Гарри Поттера.
Если разобрать романы Джоан Роулинг по косточкам, то созданный ею мир сложен из всем известных ингредиентов: волшебные палочки и полеты на метле, волшебники и оборотни, смелые дети, спасающие мир, и закрытые британские школы – тут нет ничего нового. Но из этих знакомых составляющих Роулинг собрала совершенно новую вселенную. Радость узнавания делает погружение в нее еще более плавным, но, если вы каким-то чудом до этого не слышали ни одной волшебной сказки, удовольствия от чтения это тоже не испортит.
С хорошим дизайном – то же самое. Всегда интересно узнать историю создания предмета: она сообщает ему дополнительную эмоциональную ценность. Но вещь должна жить и без помощи пояснительной бригады. Покажу четыре удачных примера – это классные работы сами по себе, но у них есть корни, о которых сразу и не догадаешься.
Начнем с зеркал «Три стихии» Ольги Силантьевой. Посетители недавней выставки «Трын*Трава», где Ольга показала эту работу, чуть ли не поголовно были уверены, что дизайнер имела в виду деревянные гребни. Ну а что, вполне себе русская тема. Но нет, правильный ответ: традиционные русские узоры, в которых наши предки символически зашифровали свои представления об окружающем мире. Только обычные узоры – двумерные, а дизайнер добавила им объема.
«Русский след» есть и в других работах Силантьевой – например, в недавней коллекции Ozawa. Название вроде японское, выпускает эту мебель бренд с французскими корнями Modénature, а вот источник вдохновения – местный. Это мебель, которую в начале ХХ века создавал архитектор Иван Фомин, пытавшийся – и не без успеха – соединить модерн и наследие древнерусского зодчества.
Другая важная выставка прошедшей осени – Cosmoscow, где на стенде галереи Booroom показывали и продавали («ушли» в первый же день) металлические вазы Елены Соловьевой под названием «Бураки». «А что такое эти бураки?» – спрашивали посетители стенда. И неожиданно для себя погружались в старинный русский быт: буераки, они же туеса, – популярные в прошлом емкости для хранения сыпучих продуктов. Сейчас встречаются главным образом в музеях и сувенирных лавках (помнится, у моей бабушки был туесок из какой-то турпоездки, в котором она держала соль). Елена не стала воспроизводить традиционную форму один в один и материал взяла совсем другой – не бересту, а металл, но вдохновлялась именно традиционными туесами-бураками.
«А вам не кажется, что эти лампы похожи на матрешки?» – как-то спросили дизайнера Диму Логинова на одной из лекций. Не просто кажется – именно это дизайнер и имел в виду. Дима рассказывает, что ему всегда нравилась форма матрешки – как идея, но вот идеальное ее воплощение он найти не мог, поэтому взялся нарисовать сам. Сделано это было по велению души, без коммерческих планов, но потом к Диме обратилась компания Axolight, желавшая сделать что-то специально с прицелом на российский рынок, и получились коллекция Fedora.
Но самое забавное, что лучшие продажи этих светильников были отнюдь не в России, а в Австралии. Не факт, что покупатели в этой стране вообще знали о матрешках, но хорошая форма работает и без национального наполнения.
Когда несколько лет назад Андрей Будько готовился к участию в выставке SaloneSatellite, которая проводится в рамках Миланского мебельного салона, ему требовалось придумать ковер, который будет сразу обращать на себя внимание, радовать и удивлять. Дизайнер рассудил, что такими же свойствами обладают игрушки. Так что прототипами его коллекции стали глиняные фигурки, которыми в старину развлекали детей: русский народный кентавр под названием Полкан, лошадка с дополнительной головой на месте попы, известная как Тяни-Толкай, а также трехголовая коняшка, специального названия не имеющая. Но этого дизайнеру было мало. Андрей справедливо считает, что культура – это не только что-то из музея, покрытое пылью истории, но и то, как мы живем здесь и сейчас. Поэтому ковры получили раскраску в духе нашего времени: леопардовый принт, камуфляжный узор и татуировки в тюремном стиле. Звучит, может, и сложновато, но шкуры неубитых фантастических животных вызывают ровно те эмоции, на которые рассчитывал Андрей. Даже у тех, кто не знает всей истории их создания.
Пересказ традиционных сюжетов на языке современного дизайна – увлекательный, но совсем не единственный вариант обращения к национальной культуре. Есть и другие примеры, о которых мы поговорим в следующем номере. И в прошлое непременно заглянем – там тоже много интересного.
Вам также может понравиться
Филип Так и его Più Objects: дизайн, который не коллекционируют, а любят вечно
Приходим в форму с заботой о себе
Гобелены Helen Loom из остатков тканей
Коллекция «Ар-деко»: премиальная мебель с фирменным стилем
Свежие дизайнерские и архитектурные проекты
Фурнитура как драгоценность
Свежие записи
Филип Так и его Più Objects: дизайн, который не коллекционируют, а любят вечно
Приходим в форму с заботой о себе
Гобелены Helen Loom из остатков тканей
Коллекция «Ар-деко»: премиальная мебель с фирменным стилем
Свежие дизайнерские и архитектурные проекты